Страховщик:

Страховщик: Часовщик

«Страховщик» (“Automata”), 2014
Режиссёр: Габе Ибаньес
Сценарий: Игорь Лагаррета, Хавьер Санчес Донэйт, Габе Ибаньес
Оператор: Алехандро Мартинес
Композитор: Закариас М. де ла Рива
Продюсер: Антонио Бандерас
В ролях: Антонио Бандерас, Биргитте Хьорн Соренсен, Мелани Гриффит (озвучка Клео), Дилан Макдермотт, Роберт Форстер и другие.

Хотя любой фильм или, шире, просто сюжет про роботов неизбежно начинает отсылать нас к Азимову, современные антиутопические тенденции в жанре фантастики (право, трудно вспомнить хоть один не антиутопический проект) неминуемо от него уводят. При всей мрачности описанной им скученной жизни под стальными куполами, Азимов всегда оставался позитивистом, у него всегда было место утопии без приставки «анти». Среди его героев полно идеалистов, да и он сам всегда давал человечеству шанс.

В то время как современные сюжеты, и кино Габе Ибаньеса не исключение, как правило дают исключительно мрачные прогнозы и не находят при этом ни малейшего выхода. Ну, разве что ухнуть в недра нашего солнышка рудовозом со всем наличным литием. Да и то, людишек-то этим не исправить. Вот так и в пустынном мире, где живёт персонаж лысого и вечно упакованного в полиэтилен Бандераса, проблема не в пустынях, и не в кислотных дождях, и даже не во взбесившихся механических полотёрах с романтическим названием «Пилигрим 7000», а в людях как виде, которому явно настал конец.

И не потому что жрать нечего, а кругом радиация и зомбирующие пляшущие человечки размером с небоскрёб за окном, а потому что апатия, безысходность, коррупция (в расширительном значении «порча, разложение, развращение»), алчность и бытовая тоска.

Ничего светлого в этом мире не осталось (хотя, казалось бы, как раз с солнечным светом тут проблем никаких), как не осталось ничего святого и ничего вечного. Даже три азимовских закона робототехники тут низведены до «права первой ночи», оставляющего за человеком исключительную возможность создавать и, главное, модифицировать роботов. Став мелким и сварливым богом-создателем, человечество поспешило в порыве гнилого самосохранения узурпировать право на создание других и, по большому счёту, право на Разум. Азимову такое кощунство в голову не приходило. Разве что Фрэнку Херберту с его религиозным запретом роботов вообще. Но там хотя бы всё честно — никаких богомерзких автоматов, только ручной труд, только спайсовый хардкор.

У Ибаньеса пришедшее в негодность человечество не способно, по заветам классиков, «исцелися сам», но помыкать ни в чём не повинными трудолюбивыми жестянками — запросто. Идеальное рабовладение, без угрызений совести — он себя модифицировал и бам! разнести башку. На крайний случай попробовать свалить на очередного безвинного «пилигрима» смерть собачки.

Фрустрированный Бандерас смотрит на всё, что творится вокруг, и хочет одного — побыстрее самоубиться, искупавшись в радиоактивном океане. Он не понимает, зачем в таком прогорклом и бессмысленном мире давать ребёнку жизнь, и с женой у него конфликт именно в этом, это не банальные свары сериального класса «я не просил тебя его рожать», тут совсем иная мотивация и совсем иная степень безнадёги.

Общая атмосфера конца дней дополнительно усиливается олдскульным дизайном, причём не только роботов: все эти костюмы-интерьеры, нарочно застрявшие, по версии авторов, в конструктивистских семидесятых с их вечным полиэтиленом, мешковатыми пиджаками и вездесущими квадратными колоннами, отделанными дешёвым розовым ракушечником.

Так фильм для современного глаза становится больше похож на фильм про маньяка (хоть по версии Финчера, хоть по версии Баусмана), и в общем всё так и есть, количество безумцев в кадре превышает все санитарные нормы, им по большому счёту вообще не до роботов, поубивать бы их всех, да вот только работать кто тогда будет.

Гуманитарными проблемами тут задаются, кажется, всего два человека — занятый богоискательскими розысками Часовщика Бандерас и тётенька, которая подпольно чинит пострадавшие автоматы, у которых закончилась гарантия. Остальные либо хапают, либо трясутся за свою жалкую роль демиургов, либо просто сходят с ума от паранойи, как тот полицейский.

В итоге этот мир не имеет с Азимовым вообще ничего общего, зато внезапно становится эдаким спин-оффом «Аниматрицы», особенно главы «Второй Ренессанс» (там и роботы первых моделей, кто помнит, очень похоже изображены). Собственно финал тут тоже не оставляет человечеству особого шанса, разве что войны не будет, чёрного неба не будет, людишки сами себе вымрут, и тогда посреди радиоактивной пустыни воздвигнется новая цивилизация, бесконечно далеко от нас ушедшая и уже совершенно нам чуждая. Мы сами их научили, что быть «по образу и подобию» нас «это было нехорошо».

Слава роботам. До встречи в кино.