Романтическая комедия — это когда мечта успевает стать реальностью перед финальными титрами. Если мечтать не вредно во время просмотра, то рецензируя фильм данного жанра — и подавно. А куда приводят мечты? К неутешительной мысли о том, что «Голой правде» следовало бы сменить сценаристов и режиссёра. Например, на лучшего друга Г.В. Пабста. Представьте: «вы не видели войну полов, если вы не видели её глазами Квентина Тарантино». Или — «однажды в оккупированной женщинами-продюсерами телестудии…» Определённо, получилось бы живее, даже если пришлось снять пару скальпов. Тем более, когда война идёт сразу на нескольких фронтах: и за рейтинги утренних телепрограмм, и за собственное право эти программы продюсировать, а не смотреть их дома, страдая от одиночества и мизерного пособия по безработице; и за сердце соседа в белом халате с преданными глазами интерна и зарплатой главы отделения; и за возможность признать неравенство полов, от чего не умереть на месте, а даже получить удовольствие.
Напиши этот сценарий Тарантино, по крайней мере диалоги были бы посочнее да поярче. А эти сверкающие новизной реплики («я люблю, когда женщина сверху», «ты должна быть одновременно библиотекарем и стриптизёршей»), вялый пассаж про не вызывающую желания «удобную и практичную одежду» и, наконец, сцена с подглядыванием за мускулистым, слегка одетым соседом из дома напротив — всё это проносится эхом по хорошо всем знакомому большому городу (только без секса), где у Кэрри Брэдшоу завис ноутбук, у Саманты сломался любимый вибратор, и все обувные магазины закрылись на учёт.
Но как на место ведущего всякой «голой правды» в прямом эфире найдётся свой то ли милый лжец, то ли славный ублюдок, так в Голливуде для воплощения каждого сценария найдётся хороший, амбициозный и активно поднимающийся по целлулоидной карьерной лестнице актёр. Поэтому любые, даже скучные диалоги несколько оживают в устах исполнителей, их произносящих. Эта обнажённая истина кинобизнеса справедлива и для «Голой правды», только благодаря актёрам превратившейся из слегка занудного повествования в забавную, отчасти даже милую и смешную историю.
Хотя тут уж зритель смеётся не над тем, что говорят, а над тем, как по-актёрски удачно преподносится текст, из-за чего «Голая правда» больше других картин страдает от локализации: ведь важна интонация и полутона, иногда сдержанность, которые в дубляже всегда сводятся почему-то к акцентированной экспрессии на грани с кривлянием. Но голливудские актёры о трудностях перевода не подозревают, поэтому участвуют в съёмках романтических комедий с удовольствием: ведь нечасто удаётся подурачиться в кадре, не получив за это ничего, кроме гонорара, улыбок зрителей и хулиганского рейтинга R за секс, ложь, видео, мат и прочий харасмент.
Поэтому нет причин не радоваться появлению на экране Кэтрин Хейгл, которая, ещё будучи немножко беременной, смешила зрителей не меньше «Солдат неудачи». И практически нет ни одной причины не любить Джерарда Батлера: снимается часто, роли выбирает одна на другую не похожие. А эти трогательные детали из жизни Батлера, не Призрака оперы и не Леонида, но человека: юриспруденцию ради актёрства оставил, тонущего мальчика спас, на съёмочной площадке, где звучала музыка Эндрю Ллойда Веббера, заплакал, да ещё его серо-зелёные глаза на экране часто кажутся голубыми.
В общём, всё говорит о том, что в юристах ему такое же место, как Харрисону Форду в плотниках. И комедия как жанр ему очень подходит, потому что он — не просто хороший характерный актёр, он ещё и актёр с характером, что делает любой образ в его исполнении весьма колоритным. И с партнёршами он умеет создавать гармоничные, запоминающиеся кинодуэты. Об этом и Джоди Фостер рассказать может. А не верите Джоди — спросите у Эмили Мортимер, с которой Батлер играл в трогательном «Дорогом Фрэнки».
С Кэтрин Хейгл у него всё складывается тоже в общем-то неплохо. И это несмотря на обилие в сценарии дремучих штампов, которые, испугавшись собственной заезженности, прячутся за якобы жёсткими законами жанра. Тут вам и танец в баре под бодрые латиноамериканские ритмы, и идеальный мужчина-хирург, который «любит кошек и собак, но кошек больше». Кстати, откуда такая идеализация образа хирурга? На моей памяти последним заслуживающим внимания американским хирургом был Джон Картер, да и тот впоследствии сменил специализацию.
Хейгл «Скорую помощь» не смотрит, но, подобно врачам, «делает всё возможное», например, изо всех сил старается с честью выйти из ситуации с вибротрусиками в ресторане. И Хейгл — молодец. Надо обладать большой профессиональной отвагой, чувством юмора и меры, чтобы сниматься в сцене про оргазм в ресторане со страстными монологами на заданную тему при живой Мег Райан и делать это так, как будто Гарри никогда не встречал Салли. Но зритель-то знает, что их встреча состоялась.
Конечно, в сезон телевизионных отпусков можно на экраны выпускать любого брутального циника с большим серцем, такого ранимого, что обидеть его в лучших чувствах легче, чем понять и переманить многомиллионным контрактом на другой канал. Ведь ни доктор Хаус не заглянет на огонёк к Эбби и Майку с верным диагнозом – «Вы идиоты», ни Кэл Лайтман не подскажет, что Майк на самом деле врёт телезрителям в прямом эфире, а не племяннику дома и Эбби в лифте, баре и в корзине воздушного шара. Вот Лукетич и поспешил воспользоваться свободой манёвра, чем чуть не сделал сложный жанр ещё и скучным. А ведь будь сценарий получше да посмешнее и диалоги поискромётней да поострее, новыми красками засияла бы старая мысль о неравенстве полов, которую великая Бэтт Дэвис сформулировала так: «Если у мужчины есть собственное мнение, он — мужчина. Если своё мнение высказывает женщина, она — сука».
Привыкшие к тому, что любовные истории в Нью-Йорке неизбывно протекают в залах дорогих ресторанов, модных клубов и прочей сверкающей мишуры, сталкиваясь с локациями «Любовников», не сразу находят понимание, что это прежде всего мелодрама, а не история с очередного Санденса. Во многом этому способствует и постановка, которая сознательно срезает красивости, заставляет объясняться в любви не в Центральном парке, а на крыше с по-российски уродливой трубой.
Отзывы: [5]
Романтические, а также прочие комедии отродясь обречены на одно — ставить по очереди актёров, монтажёров, промоутеров, а потом и зрителей в неловкое положение. И из этого положения буквой зю как-то нужно выбираться, что, в данном случае и является высоким искусством. Вот вы неловко отворачиваете взгляд, когда Сандра Буллок натужно врёт на допросе, а ведь человек держал этот сценарий в руках, и, зная, на какие грехи тяжкие ему придётся пойти, согласился на позор и поношение, всё ради него, ради искусства.
Отзывы: [15]
Печально видеть, что у режиссёра есть и воображение, и желание высказаться, но отсутствует способность облечь задуманное в адекватную форму. Можно, конечно, считать раскрашенных лошадей диверсией сценариста, но, судя по всему, режиссёр и сам искренне поверил в то, что если «всё стало вокруг голубым и зелёным», то его история о посмертной любви вдруг потечёт по новым «весенним законам». В одном он оказался прав: теперь от любви не уйти никуда...
Венецианский фестиваль является частью биеннале современного искусства, однако связь между кино и выставками, как правило, не актуализируется ни кураторами, ни отборщиками. Между тем девиз этого года «Создавая миры», чересчур обтекаемый и необязательный, подошел бы и для концепции Мостры. Двадцать пять картин в основном конкурсе — амбициозное и нереальное число для качественной программы, в которую затесались пустейшие, забубенно трэшовые картины. Но, разумеется, не они определяли страсти на острове Лидо, где проходит фестиваль.
Красиво. Но ничуть не более красиво, чем было в коротком метре, при этом большая часть малобюджетного обаяния куда-то незаметно испарилась, уступив место затяжным механистическим поскакушкам и «объяснялкам». Можно гадать, что послужило тому причиной — то ли Шейн Экер не потянул режиссуру в полном метре, то ли Бекмамбетов на него слишком давил, но в итоге фильм утерял всякую цельность концепта. Всего лишь ещё один малобюджетник, коих миллионы. Пожмём плечами и пойдём дальше.
Отзывы: [35]
Красноречивый социальный подтекст, подкрепленный злой издёвкой. Люди, играющие в людей и совершенно забывшие об этом. Компьютерные маски, освобождающие от морали. Живые суррогаты, обладающие большей человечностью, чем дёргающие их за нитки. За одно это вдруг посерьёзневшему режиссёрскому тандему можно простить и рояли, и безумие, переходящее в хаос, где без стоп-кадра порой приходится несладко. За любопытные вещи, затерявшиеся в чрезмерности и адреналине.
Отзывы: [18]
Вульгарный радиоперехват между Траволтой и Вашингтоном рано или поздно обречён превратиться в заочную, а потом и очную дуэль, но всё это кажущееся почти достижимым счастье портит одно — кино это было и остаётся сто лет как устаревшей бессмысленной историей про чемодан денег. А потому вся фильма обречена оказаться набором разной степени весёлости картинок с моралью про полпинты молока в самом конце. Зачем дважды вступать в ту же лужу, да ещё и десяток с лишним лет спустя — загадка.
Отзывы: [20]
Рай превращается в предбанник ада: вокруг раскинулись живописные, но дикие лагуны, горы и озёра, нашпигованные снующими туда-сюда джастмэрридами. И любые из них могут оказаться убийцами. Всё дальнейшее — это безумно красивое путешествие по джунглям гавайских островов в атмосфере всеобщей подозрительности и финальный забег по пляжу с пистолетом наперевес. Дешёвенький детективчик, у которого буква «Б» на лбу выбита, даёт вдруг фору маститым блокбастерам, ибо Дэвид Туи тут — в своей стихии.
Отзывы: [13]
Поиски возможного удовольствия с сюжетными коллизиями и различными ужастями воображения вроде растягивающихся лиц и ночных кошмаров надо искать где-то там, среди вырезанного да переснятого, если оно ещё сохранено для какой-нибудь режиссёрской версии. Здесь же — они приведут в тупик из явно не задумывавшихся недоговорок, отчаянной предсказуемости и вторичности. Двухчасовая попытка бросить в дрожь, когда бросать нечем, кроме одной талантливой девочки и десяти минут саспенса в сумме.
Отзывы: [6]
